открыл главный центр основанного им «Общества бриллиантовой колесницы». Ее название было прямо связано с Ваджраяна традицией буддизма, соединившей учение Будды с тантрами – тайными священными текстами о внутреннем освобождении человека от всего, что мешает ему жить. Такое счастье в буддизме называют нирваной, и оно достигается через просветление разума. «Мы думаем, что у нас светлые головы, – говорил Виктор Федору, – а для буддистов они темные, и светлыми могут стать, только если по-настоящему познаешь себя и поработаешь над собой. Тантризм – это собрание эзотерических практик для такой цели».

Федор также услышал от Виктора, что «ваджраяна» в дословном переводе с санскрита означает «алмазная колесница». Эта традиция обещает своим последователям самый быстрый путь к просветлению и нирване. Уджарпа назвал эту колесницу «бриллиантовой», потому что не хотел, чтобы его разъяснение целей и средств тантрического буддизма путали с «алмазным путем» популярного в России ламы-норвежца Оле Нидала или, того хуже, как-то соединяли с романом писателя Акунина, который называется «Алмазная колесница», хотя и не имеет ничего общего с древней Ваджраяной.

Узурпация слова «алмазный» этими двумя деятелями, один из которых был для Уджарпы выскочкой, а другой – пустомелей, досаждала калмыцкому ламе, и он нашел этому прилагательному подходящую замену: «колесницу» Ваджраяны он назвал «бриллиантовой». Это слово, по его мнению, подходило даже больше сути Ваджраяны как духовной традиции. Бриллиант – ограненный алмаз, а в тантрическом буддизме о том и речь: о необходимости заниматься огранкой разума, от чего он станет светиться и играть оттенками.

Выбор места для главного центра «Общества бриллиантовой колесницы» был верный: электронщики уже скоро проявили любопытство к четырем благородным истинам Будды, о которых им рассказывал на своих лекциях лама Уджарпа. А кое-кто из них не остался равнодушным и к семинарам тантры, которые устраивались в выходные. Молва об этих своеобразных семинарах скоро дошла до Пензы, и оттуда для знакомства с тантрой стали приезжать студенты. Заинтересовался тантрой и Виктор. На сайте «Общества бриллиантовой колесницы» было заявлено, что благодаря духовным практикам тантры можно «осуществить прорыв через кокон, который сплетает вокруг себя из своих иллюзий и страхов наше маленькое трусливое «я».

Виктор знал, как упоительны бывают такие прорывы. Он испытывал их много раз с помощью травок и кокаина, но должен был отказаться от этих средств. Его организм опасно реагировал на наркотики. Раза два Виктор чуть не отдал концы. Обнаружив безвредный способ раскрывать свои крылья, Суворов-младший решил его освоить.

Однако оказалось, что обещанным прорывам предшествуют нудные медитации, без которых не построить собственную «бриллиантовую колесницу». Такое строительство идет медленно, потому что ему препятствуют посторонние мысли и чувства. Чувства сравнивают в буддизме с дикими конями. Они не только мешают человеку сооружать «колесницу», но и не дадут ему так просто запрячь себя в нее. А без «коней» «колесница» останется стоять на месте.

Уджарпа, сын коневода, учил подопечных укрощать свои чувства. Чтобы лучше понять процесс укрощения как таковой, он посоветовал своим ученикам поработать на его конном заводе в Калмыкии, который перешел к нему от отца. Виктор последовал этому совету. Несколько недель, которые он провел в коневодческом хозяйстве своего учителя, очень помогли ему обуздывать свои желания и недовольства.

Вернувшись из Калмыкии, Виктор принялся медитировать не только в центре, но и дома. Так его родители узнали, что их сын стал буддистом. Отец сразу же поставил ему ультиматум: или он кончает с этой причудой, которая позорит семью, или уходит с глаз долой. Суворов-младший выбрал второе и лишился не только крыши над головой, но и средств к существованию. Однако ссора с отцом только способствовала его погружению в буддизм. Ради этого он отказался не только от прежних благ, но и от общения со своими друзьями-мажорами.

* * *

Слушая Виктора, Федор представлял себе несущиеся над земной поверхностью бриллиантовые колесницы, которые сверкали и играли всеми цветами радуги. На ней стояли люди, руки которых были отведены назад, как крылья при парении. Этот красивый образ задел Федора. Он увидел и себя среди этих людей на колесницах.

До недавнего времени Федор держался в стороне не только от тех, кто нашел Бога, но и от тех, кто искал его или хотел его заменить чем-то другим. С этой позиции его сдвинуло знакомство с мокшень кой. В религии своих предков, которая, как он стал думать, плохо соединялась с реалиями его повседневной жизни, он теперь разочаровался, но остался с мыслью, что духовные учения способны расширить кругозор. И когда дружелюбный Виктор предложил ему съездить вместе с ним в Элекростан к ламе Уджарпе, Федор не стал отказываться. В Пензе ему делать было нечего, а в Москву он не спешил. Не стал он отказываться и от аудиенции у ламы Уджарпы, которую вызвался ему устроить его новый друг.

4

Встреча с Уджарпой стала новым поворотным пунктом в биографии Мочкина. Лама открыл Федору глаза на собственную ответственность за свои разочарования, поскольку они не что иное, как лопание иллюзий, которые человек сам же себе и создает. «А как избавиться от иллюзий, тебя лучшим образом научит буддизм», – просветил его калмыцкий учитель жизни. Федор также получил от него тайную мантру для медитаций.

Эта мантра, как сказал лама, предназначена только для него одного, и он должен держать ее в секрете от других. Уджарпа также объяснил Федору, как ему надо будет медитировать. Ну а поскольку Мочкин не очень-то понимал его инструкции, лама заставил его петь свою мантру вместе с ним, глядя в глаза друг другу. Иногда во время пения Уджарпа начинал дурачиться и требовал того же от Мочкина, чтобы тот разжался. Затем Федор не меньше получаса должен был петь один. И все это время лама сидел с ним рядом, а временами и подпевал. Скоро Федор уже ничему не сопротивлялся. На него нашла прежде не известная ему безмятежность.

* * *

Когда возвращались в Пензу, Виктор расспрашивал Федора об аудиенции у Уджарпы. Он хотел знать во всех подробностях, что его друг испытал, медитируя вместе с ламой. Выслушав рассказ Мочкина, Виктор сказал: «Ты легко открываешься духовным практикам. Мало кто чувствует эффект медитации уже с первого раза». Федор был польщен. Он также рассказал другу о еще одном важном инциденте во время аудиенции у Уджарпы. Лама спросил его, что он делает в этих краях, и Федор поведал ему о своих мокшанских корнях. «Мокша в твоей биографии не народ, из которого ты вышел, – сказал ему Уджарпа. – Мокша – это жизненная цель буддистов, и она должна стать твоей. В переводе на русский это слово означает “освобождение”. Освобождение от всего, что мешает жить».

У Федора захватило дух, когда он услышал о буддийской мокше, которая оказалась созвучной его